Греческие девушки. Женщина в древней греции

Кто же она - женщина Греции? Обычная женщина, которая будет поддерживать очаг и растить детей? Или златокудрая богиня, статная, грациозная в хитоне и золотых украшениях, с высокой прической, владеющая науками и талантливая в искусствах? Историки до сих пор расходятся во мнениях? Как отличались молодые и замужние женщины? Кем был мужчина в семье, а кем женщина? В каком возрасте гречанки выходили замуж ?

Женщина Древней Греции долгое время служила эталоном красоты для европейцев. Ее неземной красотой вдохновились скульпторы и художники, запечатлевшие в искусстве образы Афродиты, Афины или Деметры. Статная, стройная, грациозная, с лебединой шеей, облаченная в струящийся складками хитон, золотистые кудри в высокой прическе, украшенные лентами и диадемой. Почти богиня, сошедшая с Олимпа…

Греческих гетер не следует путать с проститутками («порнайи»). Вторые выполняли лишь одну функцию, а гетеры к тому же развлекали мужчин беседой, танцами и пением. Они бывали и в военных походах, как Таис, которая подала сигнал к поджогу завоеванного Александром Македонским Персеполиса.

Достоверной информации, как выглядела женщина этого периода, не сохранилось. В литературе дается предположительное описание. Также некий ориентиры могут дать статуэтки и реконструированные фрески Кносского дворца на Крите . Критские женщины имели неестественно узкую талию, были невысокого роста и изящного телосложения. Лица они прятали в тени, от чего кожа была бледной, и ее фоне - черные глаза и волосы. Женщины носили локоны, обрамляющие шею, кудри, собранные на лбу, либо косы с вплетенными лентами. На головах критянки носили пышные шляпки (подобные шляпкам XIX века). Ноги часто были босые, но женщины высшего класса иногда одевали кожаные туфли с вышивкой.

Платье отличалось изысканностью. Юбки украшались воланами. Они расширялись к низу, закрепляясь с помощью металлических обручей. Талию туго стягивал корсет, а над ним взору открывалась обнаженная грудь. Причем у шеи мог красоваться пышный воротник. Женщины минойской эпохи, как и в наши дни, украшали себя всевозможными драгоценностями из меди, золота и камней. Это - серьги, кольца, браслеты, диадемы и т.д.

В кратком рассказе о минойской женщине стоит сказать, что она занимала равное с мужчинами положение в обществе. Она посещала театры, игры, свободно выходила из дому. Найденные культовые статуэтки чаще изображают богинь. Критяне поклонялись образу женщины-матери.

По мифу, вопрос о покровителе Афин решался голосованием. Мужчины выбрали Посейдона, а женщины Афину, и одной женщиной оказалось больше. Тогда Посейдон опустошил землю волнами, а афиняне наказали женщин: лишили права голоса, запретили называть их афинянками и запретили детям принимать имя матери.

Важной частью одеяние гречанок была туника (хитон), спускавшаяся до пола. Молодые девушки подвязывали пояс на талию, замужние женщины - выше талии, под грудью. Руки были обнажены. На ногах - сандалии, в которых нога выглядела почти обнаженной. Это был костюм для дома, А для улицы это считалось не совсем приличным и слишком простым. Для выхода требовался гиматион - большой кусок материи, - который набрасывался с верху и назывался либо пеплосом (широкий и из толстой материи), либо калиптрой (узкий и тонкий).

Главное искусство заключалось в умении красиво задрапировать на себе эту материю. Фасон наряда менялся просто: либо ткань накидывалась на голову, и один конец перекидывался через плечо или закрывал нижнюю часть лица, либо ткань откидывалась на талии и висела на полусогнутых руках. Вариантов было множество.

Прически также были разнообразны. У одних локоны спадали свободно, другие связывал концы волос. Делались сложные прически с помощью тесьмы, шиньонов, повязок, шпилек и сеток. Волосы душились благовониями и завивались. Окрашивание волос также было известно гречанкам. Они умели превращаться в брюнеток или блондинок. В ходу были парики и накладки.

Женщины, дабы делаться краше, белились и румянились. Чтобы стать выше - надевали обувь на высоких каблуках. Любили драгоценности и использовали другие ухищрения, чтобы приукрасить себя. Благо времени на это было достаточно, так как женщины сидели, в основном, дома, и следили за хозяйством. Работу же по дому выполняли рабы.

А вот спартанские женщины отличались простотой в одежде. Они носили туники без рукавов, едва доходившие до колен. Спартанки были сильные, решительные, здоровые и энергичные, т.к. с детства обучались бегу, прыжкам, борьбе, метанию дисков и дротиков, а также танцам и пению. Элементы греческого стиля не раз использовались в моде последующих веков.

В Древней Греции , мальчики получали образование в школах, а девочки - дома. На самом деле, есть свидетельство того, что женщины всегда обучались дома, за исключением уроков музыки и танцев. Зачастую обучаемые своими мужьями, братьями или отцами, некоторые гречанки становились знаменитыми, благодаря своему высокому уровню образования. Но это явление не было очень распространенным. Женщины в Древней Греции были нужны в основном для того, чтобы заботиться о благополучии семей, и им не позволялось тратить слишком много времени на образование.

Основной идеей было то, что женщинам не было нужно формальное образование, потому что они не соревновались с мужчинами. Ошибочность этой идеи заключалась в том, что женщинам необходимо было поддерживать труд мужчин, а без образования они не были в состоянии оказывать достаточную поддержку и воспитывать своих детей.

В Древней Греции девушки перед замужеством приносили в жертву Афине-Деве свои волосы как символ расставания с девичеством.

Особой категорией древнегреческих женщин, посещавших специальные школы, где они обучались развлечению, ведению бесед и ораторскому искусству, считалась группа Гетера. Вследствие того, что такие женщины сопровождали мужчин во время их бесед и пиршеств, им было необходимо быть более образованными, чтобы соответствовать уровню избранных мужчин.

Однако эти женщины не считались городскими жительницами. Те, кто не имел чести получить образование, считались рабами (мужчины или женщины). Интересен тот факт, что если такие люди получали образование до того, как стать рабами, они имели право на работу и могли получить свою свободу обратно.Девочек обучали ткацкому делу и различным домашним делам, например, танцам, музыке и физическому воспитанию. Девочки, которые собирались вступить в группу Гетера, упомянутую выше, также изучали грамматику, ораторское искусство и диалектику.

Хотя современные женщины, прочитав об образовательной системе Древней Греции , могут подумать, что греки не уделяли внимания женщинам, существуют исторические факты, что на самом деле гречанки считались наиболее образованными женщинами среди всех остальных культур, что продолжалось вплоть до 19 века. Как считают социологи и антропологи, культура включает в себя навыки, которые передаются через образование и получают развитие при помощи дисциплины и практики.

Женщины Древней Греции всегда имели собственную культуру в ведении семейного очага и воспитание детей. С детства они уже получали образование, и это давало им преимущество по сравнению с другими культурами, где женщины начинали учиться намного позже. В то далекое время в Греции различие между образованием мужчин и женщин заключалось в том, что женщины имели определенную субкультуру, куда входили специальные религиозные праздники и торжества.

Женщина в Древней Греции находилась в женской части дома – гинекее - с детьми и рабынями. Долгом жены было следить за рабами, контролировать приготовление пищи, но главное - не вмешиваться в личную жизнь мужа. Жена пряла, ткала, занималась воспитанием детей и подготовкой к семейным праздникам.

Интересно, что некоторым греческим женщинам даже удавалось играть главную роль в таком популярном в те времена развлечении, как древнегреческий театр, где все роли исполнялись мужчинами. Музыка была одной из главных граней женского обучения. Все мы знаем, что современная полифония началась в Древней Греции , значит существует предположение, что на музыку гречанки очень повлияли.

Несмотря на то, что Греция считается родиной демократии, женщины в античные времена не обладали там практически никакими правами. Даже право голосовать гречанки обрели только в 20 веке, поскольку считалось, что женщина слишком безответственна и глупа для таких вопросов. Установленная в Древней Греции моногамия особо не улучшила положение женщин. Господин был мужчина. Выходя замуж , женщина просто переходила от одного опекуна к другому. А, овдовев, женщина передавала все права старшему сыну.

Замуж гречанки выходили, конечно, не по любви и не сами выбирали себе супруга. Большинство вообще не видели будущего мужа до свадьбы . Пятнадцать лет считался нормальный возраст для замужества девушки, в то время как мужчине для вступления в брак должно быть не менее тридцати. Брак налагал обязательства только на одну из сторон. После брака мужчина не отказывал себе в общении с любовницами и куртизанками. Он мог публично отречься от своей жены , и этого было уже достаточно ему для развода при условии, что он готов возместить приданное.

Греческие гетеры сами выбирали себе партнеров. В Афинах существовала специальная стена с предложениями - Керамик, где мужчины писали гетерам предложения о свидании. Если женщина была согласна, то она под предложением подписывала час свидания.

Самой женщине получить развод было очень сложно, он разрешался только через судебное постановление, если предоставлялись свидетельства о скандальных проступках мужа. При разводе дети оставались с отцом. Ведь дети, по сути, и являлись целью брака (конечно, знатное положение семьи невесты и материальный достаток тоже играли свою роль).

Войны оказались довольно прибыльным делом и мужчины хотели, чтобы завоеванные богатства переходили к их законным наследникам, а не детям любовниц или гетер, в своем отцовстве которых можно было усомниться. Чтобы быть уверенным в верности своих жен, греки приставляли за ними присматривать своих рабынь. Женщине не дозволялось никуда выходить одной. Даже в редких поездках к родителям женщину должен был кто-то сопровождать.

Собравшись посетить прекрасную и пропитанную историей Грецию, нужно знать не только об Акрополе и Олимпе, но и некоторых греческих традициях и фактах, которые, как увлекательны, так, наверняка, и полезны вам.

Итак, делимся с вами интересными фактами из рубрики «Все о греческих женщинах»:
Около 40% женщин Греции заняты на сегодняшний день очень активной деятельностью
Во время бракоразводного процесса абсолютно все имущество женщины и мужчины делится пополам
Вытекающая из предыдущего информация: на официальном уровне между полами в Греции есть равенство. Однако, не смотря на этот факт, заработная плата у греческих женщин меньше, нежели у мужчин.
Брак для женщины в Греции : С 1982-го года, как рассказывает нам история, в Греции разрешен гражданский брак. Но почти 95% пар все же венчаются в церкви сегодня. А брак без согласия обоих партнеров строго запрещен греческими законами. Ну а после того, как женщина вышла замуж, она, как и во многих странах Европы сегодня имеет право оставить в документах девичью фамилию
Женщины в Греции имеют право отслужить в армии. Однако решение это должно быть добровольным
Продолжительность жизни греческой женщины в среднем – 80 лет. А вот мужчины там, по статистике, живут на 5 лет меньше

Кто она – греческая женщина?
Именно женщиной, а значит слабым полом, еще с древних времен осуществляется организационный процесс дома в Греции. Помимо того, непосредственно благодаря женщине в большей степени определяется организованность и стиль всей жизни греческого мужчины. Поэтому неизменное сильное уважение к слабому полу в Греции со стороны мужчин, скорее всего, основано на страхе, что его жизнь без женщины может стать невыносимой и сложной.

Результат многочисленных феминистических баталий на протяжении последних веков – это возможность женщины делать то, что ей по душе, а именно: обеспечивать свою экономическую независимость от мужчины, а не только вести домашнее хозяйство и воспитывать детей. И Греция, страна очень европейская на сегодняшний день, также приветствует такие изменения. Поэтому, несмотря на некогда брошенную фразу Гомера: «Нет на земле более отвратительного создания, чем женщина», можем смело сказать: сегодня представительница слабого пола в Греции – это богиня, подобная тем, что существовали еще в далекие античные времена.

ЕДВА ЛИ ЕЩЕ в наши дни существует необходимость указывать на полную безосновательность суждения о приниженном положении замужней гречанки. Это ошибочное мнение просто не могло не возникнуть, ибо оно основывалось на неверной предпосылке - искаженном представлении о роли женщины. За свою короткую историю греки проявили себя чрезвычайно бесчестными политиками, однако они всегда оставались непревзойденными художниками жизни. Именно поэтому они и заключили женщину в те границы, которые были установлены для нее самой природой. Современная идея о существовании двух типов женщин - женщины-матери и женщины-куртизанки - была признана греками еще на заре их цивилизации; исходя из нее они и строили свою жизнь. О втором типе женщин речь пойдет позже, но невозможно представить себе почестей высших, чем те, что воздавались женщинам, причисляемым греками к типу женщины-матери. Когда гречанка становилась матерью, она достигала цели своего существования. После этого ее уделом являлись две заботы, выше которых для нее не было ничего: управление домашними делами и воспитание детей - девочек, пока те не выйдут замуж, мальчиков, пока в них не начнет пробуждаться самосознание. Таким образом, брак для греков был одновременно средством достижения определенной цели - обзаведения законными потомками, которые останутся на земле после смерти родителей, - и способом упорядочить и обустроить домашние дела. Царство женщины распространялось на все сферы домашнего хозяйства, единовластной госпожой которого она была. При желании можно назвать такую супружескую жизнь безрадостной; мы и впрямь не можем не относиться к ней именно так, если принимать во внимание роль женщины в общественной жизни нашего времени. С другой стороны, в ней не было неестественности и фальши, присущих современному браку. В греческом языке отнюдь не случайно отсутствуют слова для обозначения таких понятий, как «флирт», «галантность» и «кокетство».

Современный человек вправе задаться вопросом, а не чувствовали ли себя греческие девушки и женщины в своем заточении безнадежно несчастными. Ответ может быть только отрицательным. Не будем забывать, что нельзя тосковать о том, чего не знаешь; притом гречанка с такой серьезностью занималась строго ограниченным (но от этого не менее благородным) кругом занятий, проистекавших из ее обязанностей по ведению домашнего хозяйства, что у нее просто не оставалось времени на мучительные раздумья о своем существовании.

Однако вся ограниченность досужих толков о приниженном положении греческой женщины становится очевидной благодаря тому, что уже в древнейших литературных источниках брак, а вместе с ним и женщина описываются с такой сердечностью и симпатией, какие трудно себе представить. В каком еще литературном произведении расставание мужа с женой изображено с той же глубиной чувства, что одухотворяет всю знаменитую сцену прощания Гектора с Андромахой из «Илиады» (vi, 392-496):

Он приближался уже, протекая обширную Трою,

К Скейским воротам (чрез них был выход из города в поле);

Там Андромаха супруга, бегущая, встречу предстала,

Отрасль богатого дома, прекрасная дочь Этиона;

Сей Этион обитал при подошвах лесистого Плака,

В Фивах Плакийских, мужей киликиян властитель державный;

Оного дочь сочеталася с Гектором медноспешным.

Там предстала супруга: за нею одна из прислужниц

Сына у персей держала, бессловного вовсе, младенца,

Плод их единый, прелестный, подобный звезде лучезарной.

Гектор его называл Скамандрием; граждане Трои -

Acтианаксом: единый бо Гектор защитой был Трои.

Тихо отец улыбнулся, безмолвно взирая на сына.

Подле него Андромаха стояла, лиющая слезы;

Руку пожата ему и такие слова говорила:

«Муж удивительный, губит тебя твоя храбрость! ни сына

Ты не жалеешь, младенца, ни бедной матери; скоро

Буду вдовой я, несчастная! скоро тебя аргивяне,

Вместе напавши, убьют! а тобою покинутой, Гектор,

Лучше мне в землю сойти: никакой мне не будет отрады,

Если, постигнутый роком, меня ты оставишь: удел мой -

Горести! Нет у меня ни отца, ни матери нежной!

Старца отца моего умертвил Ахиллес быстроногий,

В день, как и град разорил киликийских народов цветущий,

Фивы высоковоротные. Сам он убил Этиона,

Но не смел обнажить: устрашатся нечестия сердцем;

Старца он предал сожжению вместе с оружием пышным.

Создал над прахом могилу; и окрест могилы той ульмы

Нимфы холмов насадили, Зевеса великого дшери.

Братья мои однокровные - семь оставалось их в доме -

Все и в единый день преселились в обитель Аида:

Всех злополучных избил Ахиллес, быстроногий ристатель,

В стаде застигнув тяжелых тельцов и овец белорунных.

Матерь мою, при долинах дубравного Плака царицу,

Пленницей в стан свой привлек он с другими добычами брани,

Но даровал ей свободу, приняв неисчислимый выкуп;

Феба ж и матерь мою поразила в отеческом доме!

Гектор, ты все мне теперь - и отец, и любезная матерь,

Ты и брат мой единственный, ты и супруг мои прекрасный!

Сжаться же ты надо мною и с нами останься на башне,

Сына не делай ты сирым, супруги не сделай вдовою;

Воинство наше поставь у смоковницы: там наипаче

Город приступен врагам и восход на твердыню удобен:

Трижды туда приступая, на град покушались герои,

Оба Аякса могучие, Идоменей знаменитый,

Оба Атрея сыны и Тидид, дерзновеннейший воин.

Верно, о том им сказал прорицатель какой-либо мудрый,

Или, быть может, самих устремляло их вещее сердце».

Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:

«Все и меня то, супруга, не меньше тревожит; но страшный

Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой,

Если, как робкий, останусь я здесь, удаляясь от боя.

Сердце мне то запретит; научился быть я бесстрашным,

Храбро всегда меж троянами первыми биться на битвах,

Славы доброй отцу и себе самому добывая!

Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью и сердцем,

Будет некогда день, и погибнет священная Троя,

С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.

Но не столько меня сокрушает грядущее горе Трои,

Приама-родителя, матери дряхлой Гекубы,

Горе тех братьев возлюбленных, юношей многих и храбрых,

Кои полягут во прах под руками врагов разъяренных,

Сколько твое, о супруга! тебя меднолатый ахеец,

Слезы лиющую, в плен повлечет и похитит свободу!

И, невольница, в Аргосе будешь ты ткать чужеземке,

Воду носить от ключей Мессеиса или Гиперея,

С ропотом горьким в душе; но заставит жестокая нужда!

Льющую слезы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:

Гектора это жена, превышавшего храбростью в битвах

Всех конеборцев троян, как сражалися вкруг Илиона!

Скажет - ив сердце твоем возбудит он новую горечь:

Вспомнишь ты мужа, который тебя защитил бы от рабства!

Но да погибну и буду засыпан я перстью земною

Прежде, чем плен твой увижу и жалобный вопль твой услышу!»

Рек - и сына обнять устремился блистательный Гектор:

Но младенец назад, пышноризой кормилицы к лону

С криком припал, устрашася любезного отчего вида,

Яркою медью испуган и гребнем косматоволосым,

Видя ужасно его закачавшийся сверху шелома.

Сладко любезный родитель и нежная мать улыбнулись.

Шлем с головы немедля снимает божественный Гектор,

Наземь кладет его, пышноблестящий, и, на руки взявши

Милого сына, целует, качает его и, поднявши,

Так говорит, умоляя и Зевса, и прочих бессмертных:

«Зевс и бессмертные боги! о, сотворите, да будет

Сей мой возлюбленный сын, как и я, знаменит среди граждан;

Так же и силою крепок, и в Трое да царствует мощно.

Пусть о нем некогда скажут, из боя идущего видя:

Он и отца превосходит! И пусть он с кровавой корыстью

Входит, врагов сокрушитель, и радует матери сердце!»

Рек - и супруге возлюбленной на руки он полагает

Милого сына; дитя к благовонному лону прижала

Мать, улыбаясь сквозь слезы. Супруг умилился душевно,

Обнял ее и, рукою ласкающий, так говорил ей:

«Добрая! сердце себе не круши неумеренной скорбью.

Против судьбы человек меня не пошлет к Аидесу;

Но судьбы, как я мню, не избег ни один земнородный

Муж, ни отважный, ни робкий, как скоро на свет он родится.

Шествуй, любезная, в лом, озаботься своими делами;

Тканьем, пряжей займися, приказывай женам домашним

Дело свое исправлять; а война - мужей озаботит

Всех, - наиболе ж меня, - в Илионе священном рожденных».

Речи окончивши, поднял с земли бронеблещущий Гектор

Гривистый шлем; и пошла Андромаха безмолвная к дому,

Часто назад озираясь, слезы ручьем проливая.

[перевод Н. И. Гнедича]

Неужели можно вообразить, что женщина, которой Гомер посвящает столь трогательную, столь возвышенную сцену прощания, была жалким, презираемым, влачащим растительное существование созданием? Если кому-то этот пример показался неубедительным, то он может прочесть те части «Одиссеи», где изображена супруга Одиссея Пенелопа. Как преданно ждет она своего мужа, отсутствующего долгие, беспросветные годы! Как страдает от сознания своей слабости перед лицом бесцеремонных, буйных и неугомонных женихов! Исполненная благородства, царица до кончиков ногтей, она - чья женская честь попирается разгулом наглых поклонников - выходит к разбушевавшейся шайке и ставит ее на место речами, которые могла подсказать только истинная женственность. С каким изумлением взирает она на перемены в своем сыне Телемахе, который из мальчика становится молодым мужчиной; она изумлена, но повинуется сыну, призывающему ее («Одиссея», i, 356-360):

Но удались: занимайся, как должно, порядком хозяйства,

Пряжей, тканьем; наблюдай, чтоб рабыни прилежны в работе

Были своей: говорить же не женское дело, а дело

Мужа, и ныне мое: у себя я один повелитель.

[перевод В. А. Жуковского]

Разве Гомер создал бы такую очаровательную идиллию, как сцена с Навсикаей, если бы греческие девушки в своем домашнем затворничестве чувствовали себя несчастными? Достаточно только указать читателям на эти факты, ибо они и так, несомненно, вполне знакомы с поэмами Гомера, чтобы припомнить сцены, изображающие жизнь женщины, и откорректировать свои представления о браке и положении греческой женщины в эту эпоху. Аристотель ссылается на тот факт, что у Гомера мужчина, так сказать, покупает невесту у ее родителей (De republ., ii, 8, 1260); он отдает за нее hedna (ε"δνα), свадебные подарки, представляющие собой натуральные продукты и скот. С точки зрения современного человека, этот обычай может показаться унижающим достоинство невесты. Однако нам следует напомнить, что данный обычай возникает из представления, широко распространенного у древних германцев и евреев, согласно которому незамужние дочери являются ценным достоянием и в случае выдачи замуж за них полагается брать выкуп. Кроме того, многие отрывки из Гомера («Одиссея», i, 277, ii, 196; «Илиада», vi, 395, ix, 144, etc) свидетельствуют о том, что после того, как завершалась церемония передачи невесты, было принято давать дочерям приданое. Скептики увидят в этом обычае, сохраняющемся и до сего дня, нечто в известных обстоятельствах еще более

недостойное, как если бы его смысл заключался в том, чтобы любой ценой подыскать дочери мужа. Весьма примечательно, что уже у Гомера («Одиссея», U, 132) в случае развода приданое возвращалось к отцу или выплачивалась весьма значительная пеня. Несомненно, женская неверность уже в эпоху Гомера была довольно существенным фактором («Одиссея», iv, 535); в самом деле, единственной причиной Троянской войны послужило предположение, что Елена изменила своему мужу Менелаю и последовала на чужбину за прекрасным фригийским царевичем Парисом; Клитемнестра, супруга «пастыря народов» Агамемнона, позволяет соблазнить себя Эгисфу, который живет с ней долгие годы, пока муж сражается под Илионом; с помощью любовника, после предательски радушной встречи, она убивает возвратившегося Агамемнона в бане, словно «быка в стойле». Поэт или (что то же самое) наивное народное мировоззрение достаточно снисходительны, чтобы простить обеим прелюбодейкам их супружеские прегрешения, возлагая ответственность за них на ослепление («Одиссея», xxiii, 218; «Илиада», iii, 164, 339), вызванное Афродитой и, если смотреть глубже, обусловленное действием рока («Одиссея», iii, 265), этого тайного вершителя судьбы дома Танталидов; данное обстоятельство, однако, нисколько не ставит под сомнение тот факт, что оба предводителя народа в его жестокой борьбе, память о которой донесли до нас «Илиада» и «Одиссея» Гомера, суть обманутые мужья из воспроизведенного поэтом традиционного предания («Одиссея», х, 424). Легко понять поэтому, почему тень Агамемнона, погубленного низким коварством жены, с горечью бранит женский пол, открывая тем самым список женоненавистников, столь многочисленных в греческой истории; об этом явлении мы будем говорить позднее.

Она равнодушно

Взор отвратила и мне, отходящему в область Аида,

Тусклых очей и мертвеющих уст запереть не хотела.

Нет ничего отвратительней, нет ничего ненавистней

Дерзко-бесстыдной жены, замышляющей хитро такое

Дело, каким навсегда осрамилась она, приготовив

Мужу, богами ей данному, гибель. В отечество думал

Я возвратиться на радость возлюбленным детям и ближним -

Злое, напротив, замысля, кровавым убийством злодейка

Стыд на себя навлекла и на все времена посрамила

Пол свои и даже всех жен, неведеньем своим беспорочных.

[перевод В. А Жуковского]

Менелай принимает свершившееся не так трагически. После падения Трои он примиряется с беглянкой-женой, и в «Одиссее» мы встречаем его живущим в мире и большом почете в своем родном спартанском царстве рядом с Еленой, которая, ничуть не смущаясь, говорит о «несчастье», причиненном ей Афродитой («Одиссея», ν, 261):

Давно я скорбела, виной Афродиты

Вольно ушедшая в Трою из милого края отчизны,

Где я покинула брачное ложе, и дочь, и супруга,

Столь одаренного светлым умом и лица красотою.

[перевод В. А. Жуковскою]

Не у Гомера, но у поэтов так называемого эпического цикла (особенно Лесха, фрагм. 16) мы находим рассказ о том, что Менелай после покорения Трои жаждал отомстить за поруганную честь, угрожая Елене обнаженным мечом. Тогда она сняла покров с «яблок своей груди» и так околдовала Менелая, что тот раскаялся в своем замысле и в знак примирения заключил прекрасную супругу в объятия. Более поздние авторы, такие, как Еврипид («Андромаха», 628) и лирический поэт Ивик (PLG, фрагм. 35), любили возвращаться к этому сюжету. За него жадно ухватились комедиографы (Аристофан, «Лисистрата», 165; схолии к «Осам», 714), он стал излюбленным сюжетом вазописи (см. Roscher, Lexikon der Mythologie, i, 1970).

He будем забывать, что все вышесказанное о браке в гомеровскую эпоху относится только к жизни людей выдающихся - царей и аристократии, - но нам неизвестно ничего или почти ничего о том, в каком положении находились женщины низших классов. Однако если принять во внимание те - довольно полные - сведения, которые гомеровский эпос сообщает о жизни «маленьких людей» - крестьян, скотоводов, охотников, пастухов, рыбаков, - тогда отсутствие всякого упоминания женщин в этом контексте можно расценивать как доказательство того, что жизнь женщины была целиком посвящена дому и семье и что уже в эту эпоху к женщинам применялось ставшее впоследствии столь знаменитым изречение Перикла (Фукидид, ii, 45): «лучшие женщины - те, о которых в обществе мужчин говорят как можно меньше, неважно, плохо ли, хорошо ли».

То, о чем сообщает нам беотийский поэт Гесиод в своем поэтическом пастушеском календаре под названием «Труды и дни* (519 ел., 701 ел.), только подтверждает наше предположение. Поэт с нежностью отзывается о незамужней девушке: «Дома сидеть остается она подле матери милой, чуждая мыслей пока о делах многозлатой Киприды». Когда за дверью свирепствует буря, руша «высоковетвистые дубы и раскидистые сосны», пронизывая холодом людей и скот, она омывается теплой водой в своей прогретой комнате, затем втирает масло или бальзам в свои гибкие девичьи члены и сладко засыпает. Конечно, поэт-крестьянин был не в силах лодняться над повседневностью, и его наставления (так, простолюдину, по Гесиоду, лучше жениться в возрасте около тридцати лет, а его избранница должна быть не старше девятнадцати и, разумеется, девственницей) ясно показывают, что в ту эпоху в браке было мало поэтического. Однако уже и в это столь раннее время даже среди простонародья такое ограниченное, приземленное представление о женщине отнюдь не являлось чем-то самоочевидным, иначе Гесиод не стал бы поучать своих товарищей столь красноречиво: «Умный пробует все, а удерживает наилучшее, чтобы не жениться на смех соседям», - замечает он не без остроумия и психологической проницательности. Ибо, продолжает он свои назидания:

Лучше хорошей жены ничего не бывает на свете,

Но ничего не бывает ужасней жены нехорошей,

Жадной сластены. Такая и самого сильного мужа

Высушит пуще огня и до времени в старость загонит.

[перевод В. В. Вересаева]

Большое значение имеет тот факт, что уже этот совершенно наивный и простой крестьянин весьма проницательно судил о женской природе. По сравнению с этим не столь важно, что виновницей всех бед человечества он считал женщину - недалекую и пустую Пандору («Труды и дни», 47), которая, будучи привечена Эпиметеем, раскрывает свой ящик и выпускает из него все зло, какое есть в мире; в данном случае поэт находился под обаянием мифологической традиции. Для истории нравов немало значит то, что он чувствует себя обязанным предостеречь женщин от тщеславия и резко обрушивается на кокетство, осуждая девушек, которые стремятся придать скрытым от взоров частям своего тела большую пленительность посредством кокетливых ужимок («Труды и дни», 373) и изо всех сил стремятся привлечь мужчин той частью своего тела, которую греки особенно высоко ценили в юношах. (Заметим, что Лукиан 7 даже осмелился назвать ягодицы «юношескими частями».) То, что подобный способ обольщения мужа применялся женщинами уже в столь давние времена (об этом свидетельствует наивный и простой поэт пастушеского календаря), во всяком случае заслуживает внимания. Это доказывает, что даже в ту древнюю эпоху женщина, как и во все времена, прекрасно сознавала, что обладает средствами, которые практически всегда способны воспламенить чувственность мужчины. Гесиоду известно и то, что на половую жизнь оказывают воздействие время года и температура («Труды и дни», 582):

В пору, когда артишоки цветут и, на дереве сидя,

Быстро, размеренно льет из-под крыльев трескучих цикада

Звонкую песню свою средь томящего летнего зноя, -

Козы бывают жирнее всего, а вино всего лучше,

Жены всего похотливей, всего слабосильней мужчины:

Сириус сушит колени и головы им беспощадно,

Зноем тела опаляя...

[перевод В. В. Вересаева]

Со временем эллинская культура все большее внимание начинает уделять мужскому полу, о чем свидетельствует тот факт, что о настоящем воспитании говорится только применительно к мальчикам. Самые необходимые элементарные сведения о чтении и письме, умение справляться с работой по дому, важнейшими видами которой были прядение и ткачество, передавались девочкам матерью.

Если прибавить к этому не слишком основательное изучение музыки, мы получим полное представление о женском воспитании; нам ничего не известно о приобщенности женщин к научной культуре, более того, мы нередко слышим, что жене не подобает быть умнее, чем приличес-

7 «Две любви», 14: τα παιδικά μίρη.

твует женщине, - об этом недвусмысленно заявляет, например, Ипполит у Еврипида («Ипполит», 635). Греки были глубоко убеждены в том, что женщинам и девочкам подобает пребывать на женской половине дома, где им не нужна никакая книжная ученость. Эта эпоха не знала социального общения с женщинами, однако было бы ошибкой утверждать, будто это следствие их замкнутого образа жизни. Скорее, данное явление было обусловлено пониманием того, что участие в мужской беседе, которая была для афинян хлебом насущным, женщине не под силу ввиду ее совершенно иного психологического склада и совершенно иных интересов, - именно поэтому женщины и замкнулись в своих гинекеях.

Следует полагать, что девушки, особенно те, что были еще не замужем, вели, как правило, очень уединенное и безрадостное, с нашей точки зрения, существование; исключением из этого правила были, возможно, только девушки Спарты. Лишь в особых случаях, таких, как праздничные шествия или похороны, девушки могли наблюдать их со стороны или принимать в них участие, во множестве высыпая на улицы; при данных обстоятельствах, несомненно, имел место некий вид общения между полами. Так, в очаровательной идиллии Феокрита («Идиллии», ii) повествуется о девушке, которая присутствовала на праздничной процессии в честь Артемиды; «среди великого множества других зверей» здесь шествовала даже львица; старшая подруга отводит ее в сторонку, где она видит прекрасного Дафниса и влюбляется в него.

Брак приносил женщине большую свободу передвижения, однако домашнее хозяйство как было, так и оставалось тем царством, управлять которым она была предназначена. Насколько последовательно проводилась в жизнь максима, облеченная в слова Еврипидом («Троянки», 642) - «о той идет молва дурная, что дома не сидит», - показывает тот факт, что даже при получении известий о херонейском разгроме афинянки не осмелились пойти дальше дверей своего дома (Ликург, Leoc-rates, 40) и, стоя на пороге, едва не лишаясь от горя чувств, спрашивали прохожих о судьбе мужей, отцов и братьев, - «но многие считали, что даже этим они роняют достоинство свое и города».

На основании одного фрагмента Гиперида (Стобей, Ixxiv, 33) можно предположить, что женщины не могли выходить из дома до тех пор, пока не достигнут того возраста, когда мужчины при виде их будут спрашивать, не чья это жена, но чья мать. Поэтому черепаха, панцирь которой попирала стопа Фидиевой Афродиты Урании в Элиде (Плутарх, «Об Исиде и Осирисе», 76), рассматривалась как символ женского существования, ограниченного тесными пределами дома, символ того, что «незамужние девушки особенно нуждаются в опеке, и что замужней женщине приличествуют домоводство и молчание». Добрый обычай, во всяком случае, запрещал женщине появляться на людях без сопровождения гинеконома (γυνοακονόμος) или одного из членов семьи пожилого и заслуживающего доверия мужчины; как правило, ее сопровождала также рабыня. Особенно примечательно, что даже Солон (Плутарх, «Солон», 21) считал такие вопросы достойными того, чтобы регулироваться законом. Об этом свидетельствует его указ, согласно

которому женщины, отправляясь на похороны или праздник, «могут взять с собой не более трех одежд; далее, они не могут брать еды и питья стоимостью более обола» (около полутора пенсов), а в ночное время могут покидать дом только в повозке с зажженным фонарем. По-видимому, эти правила сохраняли силу еще и во времена Плутарха. Но Солон, которого мужи древности отнюдь не даром называли мудрецом, конечно же, прекрасно понимал смысл этих, на первый взгляд, незначительных постановлений - они были не чем иным, как выражением «принципа мужественности» (principle of the male), доминирующего над целым античной культуры.

Было бы, конечно, сущей нелепицей утверждать, будто эти и подобные им нормы были распространены в греческом мире всегда, повсюду и в равной мере. Наша единственная задача в настоящий момент - дать картину культуры в целом, и поэтому сейчас мы рассматриваем Грецию как единство, обусловленное общностью языка и обычаев, не входя при этом в утомительный разбор культурных различий в том или ином конкретном случае, проистекающих из особенностей места и времени. Именно такова в основных чертах та точка зрения, которую занимает автор этой книги; всякое отступление от нее будет оговариваться особо. Когда Еврипид («Андромаха», 925) настоятельно рекомендует разумным мужьям не позволять другим женщинам посещать своих жен (ибо те являются «наставницами во всем дурном»), он, несомненно, не одинок в своем мнении, однако обычай противоречит его совету. Так, мы знаем, что женщины - вне всяких сомнений, не сопровождаемые мужьями - посещали мастерскую Фидия и двор Пирилампа, друга Перикла (Плутарх, «Перикл», 13), чтобы полюбоваться разводившимися там величавыми павлинами. Если после произнесения Периклом знаменитой надгробной речи женщины приветствуют и осыпают его цветами (там же, 28), то из этого факта, по-видимому, следует, что в упоминавшейся выше ситуации после битвы при Херонее нарушение приличий заключалось главным образом в том, что афинянки расспрашивали мужчин-прохожих поздним вечером. Здесь, как нигде, уместно изречение о том, что крайности сходятся. Многие запирали жен в gynaikonitis (женской комнате), находившейся под надежной охраной, закрытой и запечатанной; у порога комнаты сидел свирепый моллосский пес (Аристофан, Thesmoph., 414). И в то же время, согласно Геродоту (i, 93), в Лидии не видели ничего зазорного в том, что девушки зарабатывают себе на одежду проституцией. В то время как спартанские девушки появлялись на людях в одеянии, которое подвергалось насмешкам во всей остальной Греции, - разрез их платьев доходил до бедер, так что при ходьбе бедра оголялись, - в Афинах, согласно Аристофану (Thesmoph., 797), даже замужняя женщина удалялась во внутренние покои, чтобы ее случайно не увидел мужчина-прохожий.

Доказывают, что уединение, в котором, как правило, проводила свои дни греческая женщина, имело своим следствием скудоумие и недалекость, и в подтверждение этого тезиса ссылаются на анекдоты и истории, подобные той, что рассказывалась о жене царя Гиерона (Плутарх, De inimiciorum utiliiate, 7). После того как политический противник осмеял

его за дурной запах изо рта, разгневанный царь бросился домой и спросил жену, почему она никогда не говорила ему об этом. Жена якобы отвечала так, как и пристало отвечать скромной и честной жене: «Я думала, что все мужчины так пахнут». Разумеется, можно привести еще несколько анекдотов такого рода, однако их убедительность - даже если не -оспаривать их достоверность - не слишком велика, и не столько потому что греки были народом, падким до анекдотов, сколько потому, что высокое уважение, повсеместно оказывавшееся греками своим женам (мы располагаем множеством неопровержимых свидетельств на этот счет), не могло основываться исключительно на половой и материнской функциях женщины. Единственное, чего мы наверняка не найдем в греческом муже, - это того, что мы обыкновенно называем «галантностью». В греческой древности не существовало различий между понятиями «женщина» и «жена». Словом gyne (γυνή) здесь называли любую женщину независимо от ее возраста и семейного положения. Обратиться к женщине gynai (γύναι) можно было, не опасаясь гнева ни простолюдинки, ни царицы. В то же время следует заметить, что, с языковой точки зрения, значение этого слова - «рождающая детей»" и этимология показывают, что в женщине греки почитали прежде всего мать своих детей. Вплоть до императорской эпохи римской истории мы не встретим слова domina (госпожа), которое служило формой вежливого обращения к женщинам, принадлежащим к императорскому дому (отсюда французское dame). Словом despoina (с тем же значением, что и domina) греки называли только настоящих владычиц, т.е. жен царей, не позволяя ему стать расхожей формой вежливости и не противопоставляя его домашней прислуге, хотя в доме женщина и была полновластной хозяйкой, распоряжаясь всем, что составляло сферу ее ведения, - внимание на это обращает Платон в известном месте из «Законов» (vii, 808а). С современной точки зрения, греческое деление женщин на три класса - разумеется, совершенно «негалантное» - имеет немалое значение; данная классификация дана автором речи против Неэры: «Гетер мы держим ради наслаждения, наложниц - ради того, чтобы они удовлетворяли наши ежедневные потребности, жен - ради рождения детей и рачительного ведения домашних дел» (122).

Положение наложницы было совершенно иным. Известно, что некоторые из них были собственностью своего господина, имевшего право продать их (Антифонт, De veneficio, 14), к примеру, в публичный дом; однако из закона, упоминаемого Демосфеном (In Aristocratem, 55; см. также Ath., xiii, 555) и перечисляющего мать, жену, сестру, дочь и наложницу в одном ряду, можно заключить, что отношения между мужчиной и его наложницей могли в известной степени напоминать отношения между мужем и женой. Кроме того, обладание несколькими наложницами было явлением, широко распространенным только в героическую эпоху, описанную Гомером, считаясь в те времена чем-то само собой разумеющимся, по крайней мере, среди аристократии. В историческую эпоху, однако, допустимость такого рода отношений едва ли

Plato, Cratylus, 414а: γυνή δε γονή μοι φαίνεται βοΰλεσθαι είναι

была безусловной; есть немало доводов против существования такой практики, и возможно, она имела место лишь в исключительных обстоятельствах (таких, как высокая смертность вследствие войны или эпидемии), когда для рождения детей рядом с женой в семье появлялась наложница.

То, что мужчины женились главным образом для обзаведения потомством, следует не только из официальной формулы помолвки - «ради порождения законного потомства» (Επί παίδων γνησίων άρότωι; ср. Лукиан, Tim., 17; Clem. Alex., Stromata, ii, 421; Plut., Comparatio Lycurgi cum Numa, 4), - но и открыто признается несколькими греческими авторами (Xenoph., Memor., ii, 2, 4; Demosthenes, Phormio, 30; Plut., см. выше). В Спарте дело заходило еще дальше, и, согласно Плутарху, здесь никого не смущало то, что муж «временно передает свои супружеские права тому, кто наделен большей мужской силой и от кого, по ожиданиям мужа, могут произойти самые красивые и крепкие дети; при этом брак не терпит ни малейшего ущерба». Приходится согласиться с Плутархом, который сравнивает спартанский брак с конным заводом (Lye., 15), где имеет значение только одно - как можно более многочисленный приплод чистокровной породы. В другом месте (De qudiendis poetis, 8) он говорит о некоем Полиагне, который был сводником при собственной жене и подвергался насмешкам за то, что держал при себе «козу», приносившую ему немалые деньги.

Существовал также некий Стефан, известный из речи против Η сэры (47), - ловкий сводник, завлекавший в свои сети чужестранцев, которые, как он надеялся, располагают деньгами и которых он соблазнял прелестями своей жены. Если чужестранец попадался на его удочку, Стефан умел устроить дело таким образом, чтобы застать любовников в компрометирующей ситуации, после чего вымогал у молодого человека, схваченного in flagrante delicto, кругленькую сумму денег. Схожим образом Стефан играл роль сутенера и при дочери; некий Эпенет, которого он застал в постели с ней, поплатился за это тридцатью минами (около 120 фунтов). В античной литературе найдется множество примеров, подобных этому, и можно думать, что письменные источники сообщают далеко не о всех имевших место случаях. То, что мужчины, застигнутые врасплох в самый разгар любовных игр, с радостью были готовы отделаться такими внушительными суммами, объясняется тем, что совращение замужней женщины или девушки безупречного нрава каралось огромными штрафами. Об этих наказаниях мы будем говорить ниже.

В городе столь чутком, как Афины, а по сути, и во всей остальной Греции к браку относились (по крайней мере, если верить Платону, «Законы», vi, 773) как к исполнению долга перед богами; оставить после себя тех, кто будет поклоняться и служить богам, было обязанностью граждан. Моральным долгом деторождение являлось и потому, что имело своей целью поддержать стабильность и даже само существование государства. В нашем распоряжении нет однозначных свидетельств наличия законов, делавших вступление в брак обязательным; исключение составляет только Спарта. По сообщениям древних, Солон отказался ввести подобный закон, заметив - в свете его воззрений на отношения между

полами это выглядит вполне правдоподобным, - что женщина - мертвый груз на жизни мужчины (Stobaeus, Sermones, 68, 33). Если Платон превращает брак в постулируемую законом обязанность («Законы», iv, 721; vi, 774) и склоняется к тому, чтобы наказывать за одинокую жизнь штрафами, он становится - что вообще характерно для его «Законов» - на точку зрения спартанцев, которые, по Аристону (Stobaeus, Sermones, 67, 16), наказывали не только закоренелых холостяков, но и тех, кто начинал семейную жизнь слишком поздно; при этом наиболее суровое наказание было предусмотрено для тех, кто заключал неудачный (неравный или оказавшийся бездетным) брак. Неизгладимое впечатление производит закон, которым великий законодатель Ликург вводит наказания для холостяков (Плутарх, «Ликург», 15): «В то же время Ликург установил и своего рода позорное наказание для холостяков: их не пускали на гимнопедии, зимою, по приказу властей, они должны бьши нагими обойти вокруг площади, распевая песню, сочиненную им в укор (в песне говорилось, что они терпят справедливое возмездие за неповиновение законам), и, наконец, они были лишены тех почестей и уважения, какие молодежь оказывала старшим» [перевод С. П. Маркиша].

Когда некий юноша не поднялся со своего места, чтобы почтить прославленного, но неженатого спартанского полководца Деркилида и дерзко заявил: «Ты не породил никого, кто потом уступит дорогу мне», поведение молодого человека было встречено всеобщим одобрением. Эти наказания и унижения не принесли, по-видимому, большой пользы даже Спарте; представляется, что холостяков в Греции всегда было немало, неважно, проистекало ли данное явление из нежелания, женившись, принять на себя ответственность за жену и детей или было следствием врожденной неприязни к женскому полу как таковому. Разговор Периплектомена с Палестрионом в «Хвастливом Воине» (Miles gloriosus) Плавта, переработавшего греческий оригинал, весьма в этом отношении показателен (iii, i, 677-702):

ПЕРИПЛЕКТОМЕН:

Милостью богов, принять чем гостя, у меня все есть, Ешь и пей со мною вместе, душу весели свою, Дом свободен, я "свободен и хочу свободно жить. Волею богов богат я, можно б и жену себе Из хорошего взять роду, и с приданым, только вот Нет охоты в дом пустить свой бабищу сварливую.

ПАЛЕСТРИОН: Почему не хочешь? Дело милое - детей иметь.

ПЕРИПЛЕКТОМЕН: А свободным самому быть - это и того милей.

ПАЛЕСТРИОН: Ты - мудрец, и о другом и о себе подумаешь.

ПЕРИПЛЕКТОМЕН:

Хорошо жену ввести бы добрую, коль где-нибудь Отыскать ее возможно. А к чему такую брать, Что не скажет: «Друг, купи мне шерсти, плащ сотку тебе, Мягкий, теплый, для зимы же - тунику хорошую,

Чтоб зимой тебе не мерзнуть!» Никогда не слыхивать

От жены такого слова! Нет, но прежде чем петух

Закричит, она с постели поднялась уж, скажет так:

«Муж! Для матери подарок подавай мне в Новый год,

Да давай на угощенье, да давай в Минервин день

Для гадалки-обиралки, жрицы и пророчицы».

И беда, коли не дашь им: поведет бровями так!

Без подарка не отпустишь также гофрировщицу;

Ничего не получивши, сердится гладильщица,

Жалоба от повивальной бабки: мало дали ей!

«Как! кормилице не хочешь вовсе дать, что возится

С рабскими ребятами?» Вот эти и подобные.

Многочисленные траты женские мешают мне

Взять себе жену, что станет петь мне эту песенку.

ПАЛЕСТРИОН:

Милость божия с тобою! Ведь свободу стоит раз Потерять, не так-то просто возвратить назад ее!

[перевод А. Артюшкова]

Помимо того, что многие думали приблизительно так же, как Периплектомен, специфическим и хорошо известным греческим феноменом являлось численное преобладание девушек; причиной тому были нескончаемые войны между городами-государствами, в которых погибали лучшие мужчины. Можно предполагать, что женщина, так и не дождавшаяся замужества - «старая дева», - не была в Греции редкостью, хотя наши источники, несомненно, не склонны подробно освещать жизнь этого достойного жалости типа женщин - в первую очередь потому, что в греческой литературе женщина играла, как правило, второстепенную роль, в частности, роль «старой девы». Но уже у Аристофана мы слышим жалобы Лисистраты (Lysistr., 596): «А у женщины бедной пора недолга и, когда не возьмут ее к сроку, уж потом не польстится никто на нее, и старуха сидит и гадает» [перевод А. Пиотровского].

В ситуации, схожей с ситуацией старой девы, находился и тот мужчина, брак которого оказался бесплодным; в обоих случаях цель, установленная самой природой, осталась недостигнутой. Вполне понятно поэтому, что в Греции нередко прибегали к усыновлению, правда, данный шаг имел также дополнительную мотивировку - желание оставить после себя тех, кто будет приносить жертвы и дары к могилам родителей.

Плутарх («Ликург», 16) сообщает, что по закону Ликурга в Спарте было принято сбрасывать хилых и безобразных младенцев в ущелье Тайгета. Подобные случаи имели место даже в Афинах, особенно если на свет появлялась девочка (Moeris Atticista, 102; Aristoph, «Лягушки», 1288 (1305), см. также схолии к этому месту; о девочках см. Stobaeus, Sermones, 77, 7 и 8). Детей подбрасывали в больших глиняных сосудах, однако обычно это делалось таким образом, чтобы этих беспомощных маленьких бедолаг могли обнаружить другие, и если нашедшие их были людьми бездетными или очень любили детей, они брали малышей к себе на воспитание. Иногда случалось, что родители продавали детей, особен-

но, по словам Диона Хризостома (Oratio, xv, 8), тем женщинам, у которых их не было, но которые не хотели потерять мужа из-за своей бесплодности. Новая комедия, в которой нередки мотивы подбрасывания младенца, показывает, что данное явление было достаточно распространенным. Подкидышам иногда надевали на шею цепочки, оставляли колечки или другие легко узнаваемые вещицы (Еврипид, Ион, 1430; Лонг, i, 2; Aristaenetus, Epistiilae, i, 1; Heliodorus, ii, 31; iv, 8), чтобы затем при перемене обстоятельств их можно было бы опознать; эпизоды узнавания играют очень важную роль в комедии.

Перед тем как перейти к подробному описанию греческого свадебного торжества, я хотел бы напомнить читателям разговор Исхомаха с его молодой женой (Xenophon, Oeconomicus, vii, 10), в котором тот детально объясняет ей обязанности греческой домохозяйки, проявляя при этом завидное простодушие. Суть его поучений сводится к тому, что домашняя хозяйка должна быть целомудренной и уравновешенной; она должна уметь ткать одежду, быть опытной пряхой и разумно распределять обязанности между служанками. Деньги и имущество, добытые трудом мужа, она должна оберегать и рачительно использовать. Главная ее забота - вскармливание и воспитание детей; как пчела-матка, она не только должна распределять среди рабов - как мужчин, так и женщин - обязанности, которые им по плечу, но и следить за самочувствием и благополучием домочадцев. Членов семьи она должна научить всему, что достойно изучения; она должна править ими мудро и справедливо. Превосходные наставления, которые вполне можно принять близко к сердцу и в наши дни, содержит также небольшой, но вполне заслуживающий внимания трактат Плутарха Gamika Parangelmata («Советы супругам»), посвященный автором своим друзьям - молодым супругам.

Сегодняшняя статья в основном для женщин, и сейчас вы поймете, почему. О том, как выглядели греки в древности, мы с вами уже знаем, а вот греческая внешность современных мужчин требует наглядного представления. Тем более, что материала предостаточно – красивых и мужественных греков хватает в любой возрастной категории!

Самые красивые греки

Все слышали про греческий профиль, греческий нос… А какова же на самом деле внешность типичного грека, и существует ли во внешнем виде греков какой-то стандарт? Давайте посмотрим на примерах самых обаятельных и привлекательных мужчин греческого кино и телевидения. Получится ли у вас составить какой-то сборный портрет типичного грека, ведь все лица очень разные?

Начнем со старой гвардии греческих кинематографических красавцев:

Никос Куркулос — Νίκος Κούρκουλος (1934 — 2007): замечательный греческий актер и руководитель Национального Театра Греции.

Димитрис Папамихаил — Δημήτρης Παπαμιχαήλ (1934 — 2004): один из самых известных греческих актеров 20-го века. Был женат на известной актрисе Алики Вуюклаки.

Яннис Воглис — Γιάννης Βόγλης (род. 1937) – известный греческий актер. Я писала о нем в статье о фильме .

А теперь помоложе:

Отонас Метаксас Όθωνας Μεταξάς (род. 1976) — актер и музыкант. Играет в афинских театрах, снимался в телесериалах и кино.

В ролике Отонас исполняет греческую народную песню:

Мемос Бегнис — Μέμος Μπεγνής (род. 1974) – греческий актер и музыкант.

Фанасис Эвфимиадис — Θανάσης Ευθυμιάδης (род. 1967) – греческий актер, сыгравший во множестве сериалов.

Теохарис Иоаннидис — Θεοχάρης Ιωαννίδης (род. 1984) – греческий актер, поработал и моделью.

Одиссеас Папаспильопулос — Οδυσσέας Παπασπηλιόπουλος (род. 1979) – греческий актер театра и кино. Внешность не модельная, но море обаяния и таланта! Вы можете его помнить по фильму .

Панайотис Буюрис — Παναγιώτης Μπουγιούρης (род. 1976) – греческий актер театра и кино, снялся во многих телесериалах.

Христофорос Папакальятис — Χριστόφορος Παπακαλιάτης (род. 1975) – греческий актер, режиссер и писатель. Я писала об одном из его фильмов » .

Патрикиос Костис — Πατρίκιος Κωστής (род. 1980) – греческий актер театра и кино.

Яннис Цимицелис — Γιάννης Τσιμιτσέλης (род. 1981) – актер театра и кино, сыграл немало ролей в телесериалах.

Димитрис Влахос — Δημήτρης Βλάχος : греческий актер, в прошлом профессиональный спортсмен-легкоатлет. Сейчас с друзьями открыл гимнастический зал OAKA BOX.

Сократис Алафузос — Σωκράτης Αλαφούζος : греческий актер театра и кино.

Йоргос Карамихос — Γιώργος Καραμίχος (род. 1974) – греческий актер, снявшийся во многих сериалах.

Никос Анадиотис — Νίκος Αναδιώτης (род. 1983) – греческий актер и телеведущий. В прошлом – легкоатлет, учился на физиотерапевта, работал моделью.

Мариос Иордану — Μάριος Ιορδάνου : греческий актер, режиссер и сценарист.

Владимирос Кириакидис — Βλαδίμηρος Κυριακίδης : греческий актер театра и кино. Дебютировал в голливудской картине «Summer Lovers» с Дэрил Ханна.

Димос Анастасиадис — Δήμος Αναστασιάδης (род. 1985) – греческий композитор, певец и актер. Написала, что певцов не будет, но у Димоса такой классический греческий профиль, что не упомянуть его не могла!

Дуэт Димоса с Михалисом из Stavento — увидите небольшой образчик греческого рэпа. 🙂 Песня называется «Прыжок в бездну», клип мне очень понравился.

Димитрис Александру -Δημήτρης Αλεξάνδρου : бывший электрик и бодибилдер, сейчас – модель и телеведущий.

Яннис Станкоглу — Γιάννης Στανκογλου : греческий артист театра и кино.

Андреас Георгиу — Ανδρέας Γεωργίου (род.1982) – греко-кипрский актер, режиссер, сценарист. Играет одну из главных ролей в сериале «Бруско» («Терпкий вкус любви»).

Тодорис Аферидис — Θοδωρής Αθερίδης (род. 1965) — греческий актер и режиссер. Писала о нем в статье о фильме .

Крестьянин, покоривший греческий шоу-бизнес, но ему не поддавшийся

Стафис Стивактакис — Στάθης Στιβακτάκης . Критянин, животновод и пасечник, был замечен на демонстрации критских крестьян у парламента Греции в конце прошлого года. Синеглазый 25-летний красавец-шатен так впечатлил журналистов, что в момент стал известен всей Греции. Его приглашали в телевизионные передачи, брали интервью, предлагали стать моделью. Но как истинный критянин, Стафис сказал, что он будет жить у себя в горах, а известность, конечно, хороша, но утомительна.

А вот эту песню в одной из телепередач Стафису посвятили его дяди-музыканты, поет и играет на лире Йоргис Стивактакис, лауто — Христос Стивактакис:

Итак, друзья и подруги, надеюсь, что вы немного «пополоскали глаз», глядя на симпатичных греков. Конечно, красота — понятие абсолютно субъективное, и когда в глазах не отражается мысль и душа, правильные черты лица не трогают.

Напишите, пожалуста, кто из греческих мужчин этой подборки вам понравился больше всего? Изменилось ли хоть немного ваше представление о том, какая внешность у греков? И как вам представляется самый типичный грек? Буду рада узнать ваше мнение!

Древняя Греция является одной из наиболее ярких и красивых цивилизаций древности, ее существование охватывает период с III тысячелетия до нашей эры до I века до нашей эры, территория - южная часть Балканского полуострова, прилегающие к нему острова и побережье Малой Азии. Сами греки по сей день называют свою страну Элладой, а себя эллинами.

Семейная жизнь и положение женщины в Древней Греции регулировалось государством. Устоявшейся системой брака была моногамия. Греки одни из первых среди древних народов начали придерживаться принципа единобрачия. Считалось, что иметь много жен - это варварский обычай, недостойный благородного эллина. В системе семейных отношений было закреплено патриархальное право, а счет родства считался по отцовской линии. Отец и муж имел полную власть над женщиной. Известный древнегреческий философ Аристотель так высказывался по этому поводу: "Власть мужа над женой можно сравнивать с властью политического деятеля, власть отца над детьми с властью царя".

Женщины в Древней Греции не участвовали в общественной жизни, они не имели гражданских прав, которыми обладали мужчины, не распоряжались имуществом, находясь целиком под опекой мужчин. В частной жизни каждая женщина зависела от мужчины: будучи не замужем, она должна была повиноваться воле своего отца, в случае смерти родителя, она подпадала под власть брата, а при отсутствии такового - под власть опекуна, который назначался ей либо завещанием отца, либо должностными лицами государства. Жениха для дочери искали родители, лучшими претендентами на руку дочери считались молодые люди, знакомые отцу.

Несмотря на подчиненное положение, женщины в Древней Греции , тем не менее, получали образование. Они знакомились не только с чисто женскими науками, такими как, ткачеством, прядением, домоводством, но и обучались читать и писать. Более того, историки утверждают наличие в Древней Греции школ для девочек и мальчиков, которые те посещали совместно. Помимо основных дисциплин, которые изучали девочки, в качестве обязательного предмета за ними были закреплены танцы. На древнегреческих вазах V - IV веков до нашей эры часто встречаются изображения уроков танцам. Девочек обучают учительницы, которым в изображениях придается строгий вид, и в руках учительницы находится обязательный инструмент воздействия на ученика - трость. В конце существования древнегреческой цивилизации (III - II века до нашей эры) женщины должны были также изучать основы медицины.

В Древней Греции замуж выдавали очень рано, обычно в возрасте от 12 до 15 лет. Перед заключением самого брака должно было состояться формальное обручение. Обещание жениху вместо самой невесты давал ее отец как полноправный представитель. В случае отсутствия отца таким представителей мог выступать ее брат или другой близкий родственник-мужчина, а в случае отсутствия последних, государством назначался опекун. Браки в Древней Греции могли заключатся и между близкими родственниками. Так дети одного отца могли стать мужем и женой, на уровне закона существовал запрет только на браки детей одной матери. Обручение являлось не просто формальной процедурой, это бы очень важный юридический акт, в рамках которого обсуждались и устанавливались имущественные отношения будущих супругов. За невестой обязательно должны были дать приданное, если же девушка происходила из бедной семьи, приданное для нее собирали в складчину сограждане, либо давало государство.

Знакомство молодых до свадьбы являлось необязательным, так как брак заключался по воле родителей. При выборе супруга для дочери в первую очередь учитывалось равенство их имущественного и общественного положения. Крайне важную роль имело гражданство супругов. Только брак между гражданами считался законным, женитьба на иностранке не одобрялась законом, а дети от такого брака считались незаконнорожденными со всеми вытекающими последствиями их будущих гражданских и имущественных прав. Первоначально формальный акт заключения семейного союза имел частный, семейный характер, однако со временем превратился в акт публично-правовой и религиозный. Законодательно закреплялось, что если мужчина и женщина вступали в брак без разрешения правителя, то их "…ребенок будет зачат не под знаком жертвоприношений и молитв, когда молятся жрецы и жрицы, а также все государство, чтобы потомство было лучше и полезнее, - такой ребенок считается незаконным". Также государство регламентировало возраст вступающих в брак, Аристотель в своей "Политике" называет возраст до 50 лет. Вообще граждане имели право вступать в брак в любом возрасте, но дети, рожденные от родителей, вышедших из указанного возраста, также считались незаконнорожденными. Плутарх в "Сравнительных жизнеописаниях" так отзывается об этом: "нельзя допускать союзов запоздалых, безрадостных, не выполняющих дела и не достигающих цели брака".

Согласно древним обычаям свадебное пиршество происходило в доме отца невесты, далее невесту торжественно провожали из родительского дома в дом ее мужа. В день свадьбы было принято убирать дом невесты цветами. Ранним утром невеста совершала торжественное омовение, после купания ее одевали и украшали и в торжественном убранстве она ждала начала церемонии. Приглашенные приносили жертвы богам: Зевсу, Гестии, Гере, Артемиде и Мойрам. Сама новобрачная должна была принести в жертву богам свои детские игрушки и прядь волос. После совершения религиозных обрядов отец вручал свою дочь прибывшему зятю, произнося ритуальную формулу, подтверждающую, что с этой минуты девушка свободна от обязанности приносить жертвы своим предкам, а будет теперь участвовать в жертвоприношениях предкам ее мужа. Это был важнейший религиозно-правовой акт: отец освобождал дочь от своей власти и передавал ее под опеку мужа, в семью которого она переходила. Торжественно провожаемая в дом мужа, новобрачная ехала в украшенной повозке, сопровождаемой свадебным кортежем. Мать невесты держала в руках факел, зажженный от домашнего очага. Этим факелом впервые разжигали очаг в доме молодоженов. Этот символический ритуал должен был прочно связать взаимными узами обе семьи молодую и старую, а также снискать дому новобрачных покровительство Гестии, богини домашнего очага. В доме новобрачных приносили жертвы предкам и совершали совместную трапезу фруктами и хлебом. Молодые люди начинали семейную жизнь.

Женщина в Древней Греции отнюдь не была любимой женой. Брак, заключенный не по любви и имеющий в основном формальный характер, соответственно, не имел у греков особой ценности. К семейным узам было довольно прохладное отношение, а детей с довольно раннего возраста отдавали на воспитание в общественные учреждения. Любовь мужчинам дарили гетеры и куртизанки после обильных пиршеств, а невнимательное отношение к жене было нормой, правилом. Выйдя замуж, женщина в Древней Греции оставалась такой же несвободной, как и в доме отца, она во всем зависела от мужа, а разнообразие в ее жизнь вносили только религиозные обряды и жертвоприношения. Единственной ее заботой было - рождать мужу сыновей и воспитывать их до семилетнего возраста, когда их по заведенной в обществе традиции должны были забрать на воспитание. Дочерей мать оставляла при себе, приучая к домашней жизни и обучая женским наукам и добродетели. Для грека его жена, как правило, являлась лишь первой среди служанок.

Женщина в Древней Греции должна была находится в женской половине дома (гинекее), на улицу она могла выйти только в сопровождении рабыни. Приличная женщина обязана была вести себя незаметно, не привлекая к себе внимания ни дома, ни в общественных местах. Выходить на улицу без сопровождения могла женщина, достигшая уже преклонного возраста. Перемещение женщины вне дома регулировалось на законодательном уровне. В частности, в законах было оговорено, сколько должна женщина брать с собой вещей и еды, выезжая из дома. По количеству того, что позволено было брать с собой можно сделать вывод, что женщине запрещалось покидать дом более, чем на один день.

Рождение детей было основной целью брака. Древнеспартанский законодатель Ликург так пишет об этом: «Новобрачные должны подумать о том, чтобы дать государству по мере сил прекрасных и наилучших детей. Пусть же молодой супруг обратит внимание на свою жену и на деторождение. То же самое пусть делает супруга, в особенности в тот промежуток времени, когда дети у них еще не родились». Попечение о здоровье ребенка не шло дальше определенной подготовки. Ни перед родами, ни во время родов женщины не находились под наблюдением врача. Греки считали вполне достаточным присутствие бабки или даже просто Эйлетии, покровительницы рожениц, отождествляемой с Артемидой. Смертность при родах в Древней Греции, как и в других древних обществах была очень высокой.

Папирусные документы эпохи эллинизма дают немало примеров семейных конфликтов, приводивших к разрыву супружеских отношений. В Афинах измена жены рассматривалась как вполне достаточный повод для расторжения брака. Впрочем, Платон осуждал неверность любого из супругов: "…гражданам нашим не подобает быть хуже птиц и многих других животных, рожденных в больших стадах, которые вплоть до поры деторождения ведут безбрачную, целомудренную и чистую жизнь. Когда же они достигают должного возраста, самцы и самки по склонности соединяются между собой попарно и все остальное время ведут благочестивую и справедливую жизнь, оставаясь верными своему первоначальному выбору. Наши граждане должны быть лучше животных". Все это было лишь в теории, на практике действовали другие "неписаные" законы. В действительности в Древней Греции лишь женщину наказывали за измену. Если жена выражала вдруг желание уйти от мужа к другому мужчине, то разгневанный супруг мог просто убить ее на месте тем, что попадется под руку, и, как правило, он не нес за это никакой ответственности. Жена теряла свое доброе имя, а муж имел право убить ее любовника, схваченного на месте преступления при свидетелях. Обычно соблазнитель жены отделывался или деньгами, или позором, но неопасным для жизни наказанием со стороны оскорбленного мужа. Жену же должно было постичь тяжелое наказание: она подлежала изгнанию из дома мужа и подвергалась разным унижениям. По законам Солона (начало VIвека до нашей эры), женщине, которую застигли с любовником, запрещали украшаться и входить в общественные храмы, "чтобы не соблазнять непорочных и матрон своим обществом". Если такая женщина украсит себя и войдет в храм, то первый встречный по закону мог разорвать на ней платье, снять украшения и бить, но "не до смерти, не до увечья". Однако, несмотря на строгость закона, нарушение супружеской верности было обыденным явлением.